Андрей Белый
Лазурь бледна: глядятся в тень Громадин каменные лики: Из темной ночи в белый день Сверкнут стремительные пики.
За часом час, за днями дни Соединяют нас навеки: Блестят очей твоих огни В полуопущенные веки.
Последний, верный, вечный друг,- Не осуди мое молчанье; В нем - грусть: стыдливый в нем испуг, Любви невыразимой знанье.
Мне снились: и море, и горы... Мне снились...
Далекие хоры Созвездий Кружились В волне мировой...
Порой метеоры Из высей катились, Беззвучно Развеявши пурпурный хвост надо мной.
Проснулся — и те же: и горы, И море...
И долгие, долгие взоры Бросаю вокруг.
Всё то же... Докучно Внимаю, Как плачется бездна:
Старинная бездна лазури; И — огненный, солнечный Круг.
Мои многолетние боли — Доколе?..
Чрез жизни, миры, мирозданья За мной пробегаете вы?
В надмирных твореньях,— В паденьях — Течет бытие... Но — о Боже!—
Сознанье Всё строже, всё то же —
Всё то же Сознанье Мое.
Солнца контур старинный, золотой, огневой, апельсинный и винный над червонной рекой.
От воздушного пьянства онемела земля. Золотые пространства, золотые поля.
Озаренный лучом, я спускаюсь в овраг. Чернопыльные комья замедляют мой шаг.
От всего золотого к ручейку убегу - холод ветра ночного на зеленом лугу.
Солнца контур старинный, золотой, огневой, апельсинный и винный убежал на покой.
Убежал в неизвестность. Над полями легла, заливая окрестность, бледносиняя мгла.
Жизнь в безвременье мчится пересохшим ключом: все земное нам снится утомительным сном.
Ты опять у окна, вся доверившись снам, появилась... Бирюза, бирюза заливает окрестность...
Дорогая, луна - заревая слеза - где-то там в неизвестность скатилась.
Беспечальных седых жемчугов поцелуй, о пойми ты!.. Меж кустов, и лугов, и цветов струй зеркальных узоры разлиты...
Не тоскуй, грусть уйми ты!
Дорогая, о пусть стая белых, немых лебедей меж росистых ветвей на струях серебристых застыла - одинокая грусть нас туманом покрыла.
От тоски в жажде снов нежно крыльями плещут. Меж цветов светляки изумрудами блещут.
Очерк белых грудей на струях точно льдина: это семь лебедей, это семь лебедей Лоэнгрина -
лебедей Лоэнгрина.
Солнцем сердце зажжено. Солнце - к вечному стремительность. Солнце - вечное окно в золотую ослепительность.
Роза в золоте кудрей. Роза нежно колыхается. В розах золото лучей красным жаром разливается.
В сердце бедном много зла сожжено и перемолото. Наши души - зеркала, отражающие золото.
Был тихий час. У ног шумел прибой. Ты улыбнулась, молвив на прощанье: "Мы встретимся... До нового свиданья..." То был обман. И знали мы с тобой,
что навсегда в тот вечер мы прощались. Пунцовым пламенем зарделись небеса. На корабле надулись паруса. Над морем крики чаек раздавались.
Я вдаль смотрел, щемящей грусти полн. Мелькал корабль, с зарею уплывавший средь нежных, изумрудно-пенных волн, как лебедь белый, крылья распластавший.
И вот его в безбрежность унесло. На фоне неба бледно-золотистом вдруг облако туманное взошло и запылало ярким аметистом.
Я в свисте временных потоков, мой черный плащ мятежно рвущих. Зову людей, ищу пророков, о тайне неба вопиющих.
Иду вперед я быстрым шагом. И вот - утес, и вы стоите в венце из звезд упорным магом, с улыбкой вещею глядите.
У ног веков нестройный рокот, катясь, бунтует в вечном сне. И голос ваш - орлиный клекот - растет в холодной вышине.
В венце огня над царством скуки, над временем вознесены - застывший маг, сложивший руки, пророк безвременной весны.
Твоих очей голубизна Мне в душу ветерком пахнула: Тобой душа озарена... Вот вешним щебетом она В голубизну перепорхнула.
Я без слов: я не могу... Слов не надо мне.
На пустынном берегу Я почил во сне.
Не словам - молчанью - брат О внемли, внемли.
Мы - сияющий закат Взвеянный с земли.
Легких воздухов крутят Легкие моря.
Днем и сумраком объят - Я, как ты, заря.
Это я плесну волной Ветра в голубом.
Говорю тебе одно, Но смеюсь - в другом.
Пью закатную печаль - Красное вино.
Знал - забыл - забыть не жаль - Все забыл: давно...
Вспомни: ароматным летом В сад ко мне, любя, Шла: восток ковровым светом Одевал тебя.
Шла стыдливо,— вся в лазурных В полевых цветах — В дымовых, едва пурпурных, В летних облачках.
Вспомни: нежный твой любовник, У ограды ждал. Легкий розовый шиповник В косы заплетал.
Вспомни ласковые встречи — Вспомни: видит бог,— Эти губы, эти плечи Поцелуем жег.
Страсти пыл неутоленной — Нет, я не предам!.. Вон ромашки пропыленной — Там — и там: и там —
При дороге ветром взмыло Мертвые цветы. Ты не любишь: ты забыла — Всё забыла ты.
Вечной тучкой несется, улыбкой беспечной, улыбкой зыбкой смеется. Грядой серебристой летит над водою - - лучисто- волнистой грядою.
Чистая, словно мир, вся лучистая - золотая заря, мировая душа. За тобой бежишь, весь горя, как на пир, как на пир спеша. Травой шелестишь: "Я здесь, где цветы... Мир вам..." И бежишь, как на пир, но ты - Там...
Пронесясь ветерком, ты зелень чуть тронешь, ты пахнёшь холодком и, смеясь, вмиг в лазури утонешь, улетишь на крыльях стрекозовых. С гвоздик малиновых, с бледно-розовых кашек - ты рубиновых гонишь букашек.
Далекая, родная,- Жди меня...
Далекая, родная: Буду - я...
Твои глаза мне станут Две звезды.
Тебе в тумане глянут - Две звезды.
Мы в дали отстояний - Поглядим;
И дали отстояний - Станут: дым.
Меж нами, вспыхнувшими,- Лепет лет...
Меж нами, вспыхнувшими, Светит свет.
Упал на землю солнца красный круг. И над землей, стремительно блистая, Приподнялась зеркальность золотая И в пятнах пепла тлела. Все вокруг вдруг стало: и — туманисто; и — серо...
Стеклянно зеленеет бирюза, И яркая заяснилась слеза — Алмазная, алмазная Венера.
В лепестке лазурево-лилейном Мир чудесен. Все чудесно в фейном, вейном, змейном Мире песен.
Мы - повисли, Как над пенной бездною ручей. Льются мысли Блесками летающих лучей.
Пустеет к утру ресторан. Атласами своими феи Шушукают. Ревет орган. Тарелками гремят лакеи —
Меж кабинетами. Как тень, Брожу в дымнотекущей сети. Уж скоро золотистый день Ударится об окна эти,
Пересечет перстами гарь, На зеркале блеснет алмазом... Там: — газовый в окне фонарь Огнистым дозирает глазом.
Над городом встают с земли,— Над улицами клубы гари. Вдали — над головой — вдали Обрывки безответных арий.
И жил, и умирал в тоске, Рыдание не обнаружив. Там: — отблески на потолке Гирляндою воздушных кружев
Протянутся. И всё на миг Зажжется желтоватым светом. Там — в зеркале — стоит двойник; Там вырезанным силуэтом —
Приблизится, кивает мне, Ломает в безысходной муке В зеркальной, в ясной глубине Свои протянутые руки.